— Есть, есть, товарищи! — не сдержал радости летчик, когда в темноте сверкнули огоньки костров. — Держитесь, сейчас немного потрясет…

И уже в полголоса добавил:

— Или много… Это как пойдет. Топлива-то, вообще, нема.

Старенький биплан наклонился и стал планировать в сторону горящей огненной стрелки.

— Пошла, пошла, родимая! — с силой потянул на себя руль летчик, заставляя машину чуть приподнять нос. — Пошла…

И вскоре самолет оказался на земле, медленно скользя на лыжах вдоль стоявших стеной деревьев.

— Прибыли, товарищи, — летчик первым вылез на крыло самолета с автоматом в руках и начал осматриваться по сторонам. — Смотрите-ка, у них кто-то раньше нас сел, — чуть дальше от них из темноты проступал силуэт какого-то самолета. — А вон и встречающие…

Из-за деревьев, действительно, показались темные фигуры в маскхалатах.

— Москва⁈ — крикнул пароль первый из «хозяев».

— Минск! — улыбнулся летчик, спрыгивая с крыла в утоптанный снег. — Как же я рад вас видеть! Думал, что не дотянем! На последних каплях бензина ползли. Уже парашюты приготовили…

Замерзших гостей прямо здесь напоили душистым травяным настоем из немецких термосов, и только после этого повели в лагерь. Оба молчаливых военных, что держались особняком, с любопытством оглядывались по сторонам. Летчик, вообще, крутил головой, что самолет пропеллером, совсем не замолкая при этом:

— Ого-го, братцы, техники тут у вас⁈ Один, два, три, четыре… Считай на целый батальон!

Свет фонариков, которыми они подсвечивали себе путь, то и дело выхватывал из темноты кургузые морды грузовиков. Густо покрытые инеем, они казались доисторическими животными, застывшими во льдах вечной мерзлоты. За ними, укрытый со всех сторон, прятался самый настоящий немецкий бронеавтомобиль с торчавшим сверху стволом пулемета.

— Мать вашу! — ахнул летчик, споткнувшись на ровном месте. Прямо на их пути стоял танк. Не узнать эту громадную башню с рубленными гранями и гаубичным стволом было просто не возможно. — Клим Ворошилов, чтобы его!

Но главное их ждало в землянке, куда как раз и направлялись сопровождающие.

— Учитель, ждет вас, — партизан замер у утопавшей в снегу землянки, произнеся при этом очень странную фразу. «Гости» даже решили, что они ослышались. — Проходите…

Вдруг дверь отворилась, пропуская вперед высокого человека в серой форме. Когда же он выпрямился, то свет фонарика высветил на его плечах золотые немецкие погоны — генеральские погоны!

— Сука! — летчика аж перекосило в лице. — Немец! Б…ь, еще один!

Следом из землянки показался еще один человек в форме немецкого генерала.

[1] Имелся ввиду погон штабс-офицера (майор, оберст-лейтенант, оберст), которые из-за особого переплетения серебристого шнура назывались гусеницей.

[2] Погоны, украшенные переплетенным шнуром золотистого цвета, носил исключительно генеральский корпус.

Глава 24

Несколько теней скользнуло между деревьями. В тишине морозного утра раздался осторожной хруст подмороженного снега. Из-за узловатого дубового ствола выглянула волчья морда, вся покрытая шрамами. Вожак был матерый, немало уже поживший по волчьим меркам, оттого и осторожничал.

Подняв морду к небу, долго и шумно принюхивался. Что-то тревожило его, а что именно, понять не мог. Ощущался какой-то странный запах, с которым он еще ни разу не встречался. Оттого его охватывало то любопытство, то тревога, то беспокойство. Зверю одновременно хотелось и спрятаться, забившись в какой-то овраг, и броситься вперед в поисках неведомого противника.

За его спиной все это время повизгивал от нетерпения молодняк. Стая уже вторые сутки была на ногах, но так ничего и не поймала. Звери уже начинали огрызаться друг на друга, словно проверяя власть вожака стаи.

— Р-р-р, — что-то почуяв, вожак присел на лапах. Сейчас напоминал сжатую пружину, готовую в любой момент с силой распрямиться и бросить его тело вперед. — Р-р-р.

Тот странный запал, что вызвал его беспокойство, становился все сильнее и сильнее. Вожак вертел мордой и с шумом втягивал воздух, пытаясь понять, где находился его враг. Рычал негромко, с угрозой, показывая желтоватые клыки. Глядя на него, ощетинилась и остальная стая. Три волчицы и четверо молодым волков глухо рычали, били себя по бокам хвостами и скалили клыки.

— Р-р-р…

Вожак сделал несколько шагов вперед и застыл у дерева. Странный запах сводил его с ума, заставляя дрожать от нетерпения. Жутко хотелось наброситься на жертву, вцепиться ей в горло и рвать, пока не прольется горячая кровь.

Только никого чужого вокруг не было. Совсем никого.

Порыкивая, волк встал на здание лапы и когтями стал с силой драть кору, разбрасывая во все стороны ошметки от нее. Делал это с остервенением, жуткой злобой.

И в этот момент прямо с дерева свалилось нечто, источавшее тот самый, сводящий с ума, запах. Покрытая лохматой мешковиной, образина с легкостью схватила волчару и швырнула его в сторону. Сразу же бросилась в сторону остальных волков, расшвыривая их в разные стороны, как беспомощных кутят.

— Хр-р-р-р-р! — раздавался низкий горловой звук, заставлявший искалеченных волков отзываться жалобным скулением. — Хр-р-р-р! — огромная темная фигура, покрытая непонятными лохмотьями, настигала разбегающихся волков и разрывала на части. В стороны били тугие струи крови, окрашивая снег в ярко-алый цвет. — Хр-р-р!

А вожак с перебитым хребтом, пронзительно воя, пытался отползти прочь. Волоча задние лапы, он снова и снова царапал твердый наст, грыз твердый лед под ним, лишь бы спастись.

Словно дикий зверь, Яков встряхнулся. С окровавленных рук в стороны полетели яркие капли, тут же на лету превращавшиеся в крошечные ледышки.Только что содранная с матерого волка шкура уже оказалась на голых ногах, перевязанных веревкой на манер средневековых поршней.

— Хм, неплохо, — на удивление теплая и крепкая обувь получилась. — Не валенки, конечно, но тоже неплохо.

Закончив с обувью, он осмотрелся. Вокруг него все было изрыто. Снег превратился в грязное буро-серое крошево, в котором в разных позах валялись разодранные волчьи туши, внутренности, клочки шерсти. Настоящее месиво.

— Вот это я дал… — поморщился парень, переводя взгляд на свои руки, потом одежду. Крови хватало и там. Скорее всего таким же было и лицо. — А учитель, кажется, что-то такое говорил… Черт, что-то не помню.

На Якова, действительно, словно какое-то затмение нашло. Последние сутки почти стерлись из памяти, оставив после себя лишь невнятные, сумбурные клочки и лохмотья. Что он делал все это время, где находился, толком и не помнил. Вроде бы куда-то бежал, прыгал и даже лазил.

Учитель как-то рассказывал им всем, что иногда дух-хранитель, который приходил во сне к своему хозяину, становился очень силен и подчинял себе. Тогда человек впадал в беспамятство, полностью оказываясь во власти духа и его желания свободы. Связавшие себя с морскими и речными духами, могли плавать сутками напролет. Проплывали гигантские расстояния, с легкостью ныряли на десятки метров в глубину. У того, кто отождествлял себя с могучим быком, могла появляться недюжинная сила, превосходящая силу десятерых и больше человек.

— А ты, значит, решил, что сильнее меня? — усмехнулся Яков, глядя на татуировку волчьей головы на тыльной стороне ладони. — Это ты зря, брат. Если нужно, я сам тебя в бараний рог скручу. Понял меня?

Последнее он выкрикнул с яростью, клацнув зубами так, что звук разнесся далеко по лесу.

— А теперь вот повоюем, — оскалился парень, медленно опускаясь на четвереньки. С хрустом позвонков потянул спину, выгибая ее самым немыслимым способом. — Хр-р-р.

Припал к земле, напрягая руки и ноги. Мгновение и с силой бросил свое тело вперед. С легкостью перелетел громадный сугроб, приземлившись у основания следующего дерева. И вскоре понесся на запад, делая то гигантские скачки, то принимаясь перебирать руками и ногами.