— Ведь, это как-то… неправильно.

Только тогда у нее вырвалось совсем другое слово — «обман». А как по-другому можно было назвать то, что ей предложили? Ведь, она должна была обмануть доверие Гвена, выведать у него все его планы. Словом, ей предстояло вести себя так, словно она шпионила против него.

— Гвен же наш, советский. Он ведь столько всего сделал. Разве можно с ним так…

Еще более гадкой ситуация становилась от того, с помощью чего ей нужно было к нему втереться в доверие. Фраза по использование ее женского обаяния показалась ей настолько невероятной, что у нее тут же лицо вспыхнуло огнем. Она, что должна была еще в придачу и соблазнить его⁈

— Это же просто…

Конечно, тогда в Кремле она сдержалась. «Наступила себе на горло», со всей силы нажала, чтобы даже бровь не дернулась. И лишь красноту на лице не смогла спрятаться.

—… Мерзко… Он мой… — Зоя чуть помедлила, чтобы наконец-то разобраться, а кто он, собственно, ей. — Товарищ… Друг… Настоящий друг…

Правда, глубоко в душе ей хотелось назвать Гвена совсем иначе. Ведь, к друзьям не чувствуют такого, что чувствовала она. При мыслях о товарище, подруге или сослуживцах сердце не должно так трепетать, не должно охватывать смятение и сладкая истома. Только сложно, очень сложно самой себе признаться в правде.

— Я… все расскажу Гвену, и будь, что будет, — наконец, Зоя приняла решение, которое разрешило все ее моральные терзания. — Решено, расскажу. Я не имею права его обманывать, — упрямо тряхнула головой, словно готовилась сделать что-то очень сложное и тяжелое. — Так будет правильно, по-комсомольски.

Лейтенант с тревогой вглядывался в темень облаков, стеной тянувшись с севера на юг. Внизу под ними не было видно ни зги, ни единого огонька — одна сплошная темень. По его расчетам они уже должны были увидеть сигнал с земли.

— Плохо, штурман, плохо. Сам знаешь, горючего у нас в обрез. Кружить лишнего себе не можем позволить. Садиться вслепую тоже нельзя…

Но в этот момент штурман, внимательно вглядывавшийся в стекло, вскрикнул:

— Командир! Смотри!

Лейтенант развернулся в его сторону и остолбенел. Прямо на боковом стекле кабины распласталась ворона, раскинув крылья в разные стороны наподобие старого царского герба. Через мгновение с легким стуком рядом прилепись к стеклу еще одна, а потом и еще одна.

— Мать твою, я сплю? — командир с силой провел пятерней по лицу, все еще надеясь, что это ему кажется. Только картина не поменялась. — Б…ь, это еще что? Ты видишь?

Не веря своим глазам, он наклонился вперед.

— Ни хера себе, они головами машут! Словно вниз приглашают спуститься… Штурман, сем бок не шутит, опустись-ка немного.

Белый, как мел, штурман осторожно стал давить на штурвал, заставляя тяжелую машину клюнуть носом.

— Командир, вижу, — едва не шепотом про бормотал он, когда внизу разглядел цепочку огоньков. Они, похожие на крошечные желтые бусинки, тянулись прямо по их носу. Осталось лишь садиться. — Под самым носом были… А что с этими теперь дела…

А воронье, словно по команде, стало слетать со стекла.

— Б…ь, командир, чуть в штаны не наделал, — но судя по лицу его товарища, тот явно испытывал тоже самое. — Вот и не верь после этого в Бога.

Кстати, уважаемый читатель, если интересует что-то из боярки, то можно заценить другую книгу — «Ненужный». Пусть название не смущает, оно не про содержание), а про судьбу ГГ. Если коротко о книге, то СЮЖЕТ НЕЗАМЫСЛОВАТ, даже прям, как доска: ГГ незнатный сирота, но с необычным талантом к технике; оказавшись за стенами приюта, пытается выжить и «вытянуть из болота» младшую сестренку. Есть интриги, магия, сложные решения. ПЕрвая книга готов, вторая — почти на половину.

https://author.today/reader/263459/2370717

Глава 29

Результаты контрнаступления Красной Армии вскружили голову советскому командованию. Бойцы и командиры смаковали последние сводки СовИнформбюро, многократно проговаривая количество уничтоженных немецких танков, бронемашин, артиллерийских орудий и солдат. В генералитете уже поговаривали о коренном переломе в войне, на военных картах рисовали красные стрелки с выходом на границу Союза, а то и самой Германии.

В Ставке тоже царила эйфория от побед, заставлявшая строить все новые и новые планы. Заговорили уже не о новом контрударе, а о полноценном наступлении, правда, пока лишь на одном участке фронта — Южном. Планировалось здесь ввести в бой Вторую ударную армию под командованием генерала Власова, прорвать оборону противника и в течение нескольких недель выйти в тыл центральной группировке немецких войск. Последнее в свою очередь приведет к ослаблению давлению на Москву.

К сожалению, расчеты оказались даже не чересчур оптимистичными, а в корне неверными. Немецкие возможности на южном стратегическом направлении были существенным образом недооценены. Советское командование видело лишь то, что хотело видеть: перешедшие к обороне немецкие части, значительное число санитарных потер на той стороне, много брошенной при отступлении техники, большие потери в живой силе и самолетах. В то же время не замечалось или списывалось со счетов иное: усиленное подтягивание к линии фронта свежих частей из немецкого тыла, активная перегруппировка сил, наличие значительных мобильных резервов в глубине обороны. Все эти просчеты в конечном итоге и привели к закономерному результату.

Прорвав первую линию обороны немцев, части Второй ударной армии уперлись в глубоко эшелонированную оборону. Созданная здесь единая линия укрепрайонов с десятками мощных фортов оказалась не по зубам наспех созданным советским соединениям, в которых было крайне мало обстрелянных бойцов и опытных командиров. И уже к началу второй недели боев, когда по оперативному плану командования войска генерала Власова уже должны были развивать успех в глубине немецкой обороны, Вторая ударная армия все еще штурмовала вторую линию обороны. Были понесены катастрофические потери. Во многих соединениях оставалось в строю менее половины бойцов, была потеряна большая часть легких танков. Но командование продолжало штурмовать укрепления, бросая в бой все новые и новые резервы. Снимались тыловые и фланговые соединения, чтобы максимально насытить людьми штурмовые подразделения. В результате, ко концу второй недели боев наступление выдохлось. Наступающие части почти полностью потеряли боеспособность и были вынуждены перейти к обороне.

Но уже на следующий день после получения приказа Ставки о переходе к активной обороне на южном участке фронта немецкие войска начали своей масштабное контрнаступление. На относительно узком участке, в десять — пятнадцать километров, ими были введены в бой сразу две три дивизии — две моторизованных и одна танковая. У оборонявшейся здесь неполной советской пехотной дивизии просто не было никаких шансов. Сильно потрепанная и почти лишенная противотанковых орудий и иных средств борьбы с танками, она уже к вечеру прекратила свой существование. Немецкие подвижные части за несколько суток продвинулись почти на сто километров на восток и юго-восток, полностью отрезая Вторую ударную армию от резервов и беря в кольцо ее основные части.Усилия по деблокаде, которые советские войска предпринимали почти неделю, так и не дали результата.

Больше месяца советские бойцы сопротивлялись превосходящим силам противника. Лишенные боеприпасов, медикаментов, они с голыми штыками шли в атаку, чтобы забрать оружие у врага. Но самоотверженность и массовый героизм не помогли. К исходу апреля остатки второй ударной армии во главе с ее командующим генералом Власовым были загнана в болото, где и сдались немцам.

Перед Советским командованием в очередной раз замаячила близкая катастрофа. В срочном порядке на южный фланг стали перебрасываться резервы, который были необходимы и на других фронтах. Приказ «стоять на смерть» звучал едва ли не в каждой депеши из Москвы, где прекрасно осознавали все последствия разгрома Второй ударной армии. Отсюда почти на всю стратегическую глубину фронт держала жидкая цепочка советских частей. А за ними были лишь степи, по которым моторизованные дивизии немцев за несколько суток могли оказаться далеко на востоке. Собственно, на это немецкий генеральный штаб и наметился.